Познакомьтесь – это я, на тот момент вчерашний московский студент. Сразу после МГУ устроился инженером по организации управления производством (ОУП) на крупный завод бытовой химии в Тульской области. Цех наш выпускал пластиковые бутылки для моющих средств, они из расплавленного полиэтилена в специальных машинах выдувались. По внутренней табели о рангах в цехе было двое офицеров – начальник цеха и я, далее шли сержанты и старшины в лице начальников смен, механиков, электриков, техников, далее – рядовые бойцы, операторы выдувных машин и укладчики-упаковщики, итого двести человек.
Проработал я менее полугода, ничего не знал ещё толком, как вдруг начальник цеха в отпуск засобирался, по горам лазить. Пока он единственным офицером в цехе был, его в горы не пускали, вот он и решил оторваться после воздержания. Наплёл начальству, что я уже почти совсем как настоящий руководитель, прирождённый лидер. И вообще под его чутким руководством достиг невиданных высот и вполне могу командовать цехом. А дальше прямо по Гайдару было:
– Прощай, Мальчиш… Остаёшься ты один… Щи в котле, каравай на столе, вода в ключах, а голова на плечах… Живи, как сумеешь, а меня не дожидайся.
Я, конечно, был озадачен. В МГУ нас всякому учили, но вот как управляться с ротой в двести штыков – “это мы не проходили, это нам не задавали”. Никаким лидером я не был, в производстве ничего не смыслил, норовил называть работяг на “вы”, и вообще смотрел на всех снизу вверх. И понеслось!
Каждое утро цеховая пятиминутка, на которой техники и начальники смен рапортуют о своих шокирующих достижениях и кромешных успехах за минувшие сутки. Затем – совещание общезаводское, где уже начальники цехов и руководители отделов в несколько смягчённом виде докладывают о том же самом, стараясь выставить друг друга перед директором-иностранцем в самом лучшем свете. И посреди всех этих тропических страстей я, тихий инопланетный юноша.
Интересное начиналось прямо на утренней цеховой пятиминутке. С таким же успехом меня можно было бы поставить дирижировать оркестром. Я стоял бы за дирижёрским пультом, и что-то там махал бы палочкой, мучительно стараясь хоть иногда попадать в такт музыке. И пытался бы отчаянно убедить зрителей, что это я дирижирую оркестром, а не наоборот!
Рапорты техников о состоянии вверенных им выдувных машин удивительным образом напоминали рассказы Карлсона:
– Гм… – промычал Карлсон, – мои паровые машины… Они все вдруг взорвались. Виноваты предохранительные клапаны. Только клапаны, ничто другое. Но это пустяки, дело житейское, и огорчаться нечего.
Пока я, озадаченный такими вестями с полей, пытался отлепить язык от гортани, техники и начальники смен начинали ожесточённо выяснять отношения, т.к. в отсутствие сильной руки моментально повылезали все их застарелые конфликты и распри. Я же был для них дополнительным раздражителем – студентом, неизвестно за какие заслуги получавшим зарплату в 3 раза больше, ничего не смыслившим в производстве, да ещё и по злой иронии судьбы поставленный ими командовать.
На второй неделе стала приближаться катастрофа – машины из-за частых поломок срывали план, техники орали, что их заставляют работать на металлоломе, что они давно уже предупреждали и т.п. Разлад между отдельными индивидами тоже достиг апогея – по кабинету летали канцелярские принадлежности и угрозы встретить соперника за проходной. Вот в такой непростой обстановке встретил я свой 24-ый день рожденья, 1 августа это было.
Надобно отдать должное коллегам с общезаводского совещания – ни разу они меня не упрекнули в потере контроля над ситуацией, все сочувствовали. Для меня это было очень важно. Когда стало совсем жарко, директор-немец и опытный коллега-начальник соседнего цеха взяли нас под внешнее управление и по моему предложению уволили самого задиристого техника. Остальных это привело в чувство, и ситуация быстро нормализовалась.
Никто из коллег и руководства никогда меня не корил за эту историю. Наоборот, говорили, смеясь, что я прошёл боевое крещение, и теперь со мной можно идти в разведку. Я переживал, как отнесётся к нашим кадровым перестановкам начальник цеха, спустившийся с гор, но и здесь всё разрешилось, как нельзя лучше. Он только обрадовался, что мы избавились от бузотёра и облегчили ему жизнь.
Кстати, тот бузотёр приходил потом смирной овечкой проситься назад – дескать, заявление об увольнении написал под влиянием минуты и вообще сильно сожалеет. Получил от ворот поворот и поделом, ибо не надо путать производственное совещание с кабацкой сварой.
Этот случай сыграл свою роль в моём решении перейти в HR полтора года спустя. О моих тамошних приключениях можно прочитать в истории Как я Путина на заводе от работяг защищал. А вот персонаж из другой истории – Какое я хамло? – чем столичные менеджеры от нормальных людей отличаются – явно никогда не работал на производстве.
Если понравилась история, делай репост, чтобы друзья тоже прониклись, и, конечно, подписывайся на рассылку Балаганчика 
, чтоб ничего не пропустить!
P.S. Статья взята с КадроДела – моего сайта о трудовых отношениях.
